Родилась она мертвой, маленьким трупиком, вся в слизи и крови. Синюшный цвет личика да маленькие скрюченые ножки и ручки.
Тогда Элеонор взяла трупик на руки, зашептала по-особеному, по-ведьмачески да и закутала ребятенка в простыню.
Ушла Леонор, больше никто ту ведьмачку не видел.
Сколько на моей памяти еще детишек рождалось, самому Всевышнему только ведомо, да он помню как ураганище на деревню нашу налетел. Сколько молодых то посгибало, скота деревьями пришибло. Старейшина и то в подвале схоронился, да и мужички наши по домам та по подвалам.
Так я выхожу на улицу, смотрю - ах Небо то! Стоит девчушка, загорелая, глаза так у девки и белым занялись. "Слепая что ли?" думаю. А девка в мою сторону глазами - зырк! Тут то я и окаменела.
- "Матери моей", говорит, "спасибо за то что рожала передавай". А сама тонюсенькая такая, словно березка молодая. Стоит под ветром да и не шелохнется Я де с дуру домой побежала, под столом схоронилася, думала, черти расшалились, путают старой голову.
Воон это на утро все повыбиралися, глядим - а скот то весь целехонький, только деревца валяются.
Вон эк, через два дня мальчишка, Ванька, прибежал, да мне ножны кидает. Говорит "Смотри, старая, че он на том холме валяется. Кузнецу не нес, тебе дал, заберет жеж, старый черт"
Я дивлюсь на эти ножны, в военном деле то вообще ни ногой, так и слово одно вижу. Не по-нашенски оно, по-иностраному.
"ZIREAEL" написано.
Говорят, что девку ту видели еще в деревнях, когда ураганы та бури пострашнее чем у нас были.